Keep your face to the sunshine and you cannot see a shadow.

Matt Smith

If I'm gonna tell a real story, I'm gonna start with my name.

Jonathan Basil Campbell
Джонатан Безил Кэмпбелл
Джонни, Джо, Док, носатый, доктор Лохмотья, Одиннадцатый, Фанкенштейн (Funkenstein)... запас прозвищ бесконечно пополняется

Life is not a problem to be solved, but a reality to be experienced.

Life isn't about finding yourself. Life is about creating yourself.

Возраст:
28 лет; 16.04.1994
Факультет, курс:
Хаффлпафф'2012

Чистота крови:
полукровка
Место работы:
Хогвартс, преподаватель Астрономии

Move fast and break things. Unless you are breaking stuff, you are not moving fast enough.

Innovation distinguishes between a leader and a follower.

Волшебная палочка:
каштан, коготь дракона, 12 дюймов, гибкая
Артефакты:
сигнальные очки — собственное криворукое создание Джонатана. По идее, должны подавать сигнал, слышимый только владельцу, о приближении опасности или ещё каких-то проблемах, но пока что только бьют током, когда находятся на носу создателя, и окрашивают картинку перед глазами в красный цвет, невидимый другим. Вредноскоп — очень старый и работающий с перебоями (да, Джон мнительный параноик). Волшебная бритва.
Метла:
«Апокалиптика». Мечтает о спортивном автомобиле, но пока не может себе его позволить.
Питомец:
личный боевой фестрал сыч Пирожок, разожравшийся до размеров пирога, способного накормить маленькую деревню

Патронус:
большой тушканчик
Амортенция:
петрикор, малина, мята
Боггарт:
глубокая, тёмная, бесконечная яма с осыпающимися краями — именно таким был боггарт в детстве. Позже он сменился образом тёмного океанского дна с огромной клыкастой рыбой со светящимся усом на лбу. Этот вариант сохраняется до сих пор.
Зеркало ЕИНАЛЕЖ:
в детстве зеркало отражало только его в окружении своеобразных инопланетян. Позже добавился на нём специальный костюм его собственного изобретения, в котором можно находиться на поверхности любой чужой планеты. Сейчас же Джон в зеркале видит вручение ему Министром награды за выдающиеся исследования в Астрономии.

Peace cannot be kept by force; it can only be achieved by understanding.

Creativity is a habit, and the best creativity is the result of good work habits.

Сильные стороны:
● Считает, что он перспективный изобретатель. На самом деле он хороший бредогенератор, и к нему можно приходить со страстным: «Я хочу от тебя идей». Иногда у него даже получается создать что-то относительно дельное. Но из рук вон плохо, а если хорошо, то работает недолго.
● Прекрасный аналитик. Способен установить кучу причинно-следственных связей за пару минут (хорошо, не будем зазнаваться: всё зависит от сложности этих связей), вывести и доказать личную теорию по этому поводу, сделать вывод и начать действовать. Правда, провалиться может при первом же шаге... Но ведь он установил, вывел, доказал и сделал!
● Зачем-то дружит с оригами. Особенно любит изготавливать различных журавликов, рыбок, лягушек и прочих животных, которых заколдовывает, после чего дарит, и эти сувениры через определённое время оживают. Естественно, не превращаясь в реальных зверей и птиц, просто летающая/плавающая/прыгающая фигурка.
● Неплох в Защите от Тёмных Искусств, даже можно сказать, что вполне хорош.
Слабые стороны:
● Не очень-то хорошо сидит на метле. Точнее, сидит-то нормально, а вот летает... Любит падать с неё, вместе с ней, врезаться куда-либо или неудачно приземляться. Именно поэтому приобрёл себе неломающуюся модель.
● Мало успешен в бытовых заклинаниях. Они часто выходят у него с какими-то косяками, и хорошо, если те косяки безобидные и вреда никому не причинили. То же самое и с зельями, да и вообще со всем, что требует «стояния у плиты». Готовить себе тоже не умеет. Даже полуфабрикаты умудряется спалить к чертям собачьим, потому питается исключительно где-то либо с чьей-то помощью.
● Совершенно не обладает слухом и голосом. Зато петь ему нравится. Поэтому как только Джон открывает для этого дела рот, объявляется экстренная эвакуация всего живого в радиусе километра.
● Плавает стилем «топор», но очень хочет добиться стиля «дельфин» или хотя бы «утка».

Привычки:
Считает своей святой обязанностью появляться с шумом и эпатажем. Если нет возможности в этом развернуться, просто с порога начинает болтать или элементарно распахивает двери и на миг замирает в них в позе самовлюблённого божка, чем вызывает приступы ехидного смеха или массу раздражения. Грызёт ногти и много морщит лоб. Вырывает последние страницы книг, если книги — его собственность, если же нет — закрывает их пустым листом и даже не заглядывает туда по прочтении всего произведения. В раздумьях разговаривает сам с собой и огромными шагами меряет пространство.
Предпочтения:
Очень-очень-очень любит носить галстуки-бабочки. В его гардеробе их несметное количество. Любит либо жару, либо мороз без снега — в такие ночи лучше видимость в телескоп. Терпеть не может дожди — летние ли, осенние ли, весенние. Ненавидит яблоки, йогурты и бутерброды с маслом. Обожает рыбные палочки, картофель и заварной крем. Хочет себе феску.

Nearly all men can stand adversity, but if you want to test a man's character, give him power.

Характер:
Когда печаль тебя снедает,
потрогай пузико ежа.
Он будет хрюкать и смеяться,
и ты поймёшь, что счастье есть.
  Безумно подвижный, живой и неугомонный — миллиард батареек. В его движениях преобладает резкость и отточенность, даже есть в этом какая-то грациозность — ничего лишнего, разве что немного суетливости и нервности. На лице извечная хищно-охотничья улыбка. Джон — человек из благородных рядов камикадзе, не боится трудностей, преград и проблем, старается всё обратить в шутку. У него вообще всё выходит как бы шутя, что нередко приносит вред окружающим (Кто сказал «вред»? Я? Нет, вы не так поняли!). Он всегда в движении, не может спокойно сидеть на одном месте, его одолевает тяга к приключениям на свою ж… голову. Совершенно невыносимый человек и бесшабашный экстраверт. Абсолютно не умеет стесняться и чувствует себя в компании незнакомых людей как рыба в воде. Ему ничего не стоит подойти и заговорить с любым человеком на улице. Вопрос стоит в том, что не каждая особь в здравом уме заговорит с ним в ответ, потому что общение Кэмпбелл начинает не с самых ординарных фраз типа: «Хотите посмотреть на Цереру и посчитать её кратеры?»
Завтра рано вставать.
Встану послезавтра.
  Неорганизованный, несобранный и вообще одно сплошное «не». Никогда не задумывается о времени и не следит за ним, но всегда умудряется везде оказываться очень вовремя и успевать. И лучше всего ему удаётся именно импровизация. И хардкор, конечно. Пижон. Обожает производить впечатление, заваливать кучей вопросов и везде отмечаться с шумом и гамом. Редко бывает по-настоящему серьёзен: обычно в его голове, даже когда сохранена суровая мина, зелёные верблюды в треугольных простынях бороздят просторы Большого театра. Не на шутку бывает требователен, в первую очередь к себе. Не любит ошибаться, каждый промах воспринимает болезненно и отчитывает себя самого так, как авторитарный учитель отчитывает напрудившего в штаны первоклашку. Гораздо больше прощает другим, особенно тем, кто ему симпатичен. Способен в собственных глазах оправдать почти любого, даже самого отъявленного негодяя, считая, что он не человек плохой, а просто какие-то факторы сложились так, что теперь приходится так поступать. Но тем не менее убеждён, что за плохие поступки должно следовать воспитательное наказание. Крайне неохотно прибегает к насилию, однако с кажущейся бессердечностью назначает суровые наказания провинившимся ученикам и устраивает публичные порки.
Прошу отозваться тех, кто считает, что я их недолюбливаю.
По возможности буду приходить и долюбливать.
  Любопытен и вездесущ. Он всегда всё знает. Такое ощущение, что он сразу повсюду и нигде одновременно. Принцип «слышу звон, да не знаю, где он» — это вполне про него. Джонатан может оказаться в курсе даже самых мелких закулисных интриг, но пропустить мимо ушей гремящие на всю страну события. Однако при желании для Кэмпбелла нет закрытых дверей, узких форточек и засекреченных тайн. Во зло узнанное никогда не использует, исключительно во благо. И то если посчитает это нужным. Надёжный товарищ, верный друг, хороший слушатель и сносный помощник или хотя бы советчик. Страдает периодическими приступами альтруизма с готовностью помочь всем, кому может и чем может. Потом этот беспросветный альтруизм может резко заменять требование к тем же людям платить по счетам. В друзьях и любимых избирателен до скрежета зубов, однако так может не показаться, потому что он просто выбирает человека и начинает с ним разговор как со старым другом. Просто чуйка, интуиция, если хотите. Жестокость, жёсткость и вспыльчивость ему присуща, но по минимуму, да и он парень отходчивый и не злопамятный. Он просто отомстит, забудет, а потом отомстит ещё раз.
Тот неловкий момент, когда на «я тебя очень люблю»
можешь ответить только «спасибо».
  Полный профан в чувственной сфере. В чём-то его можно назвать дамским угодником, потому что быть джентльменом и ухаживать за прекрасным полом он умеет. Однако, как говорила одна известная леди, эмоциональный диапазон у него как у зубочистки. Однако те, что бывают, отображаются на лице полной гаммой и переливаются всеми цветами радуги. Благо, мимика живая до смешного. Упёрт до безобразия, особенно когда дело касается его личного мнения. Уверен, что всегда прав, к тому же он чрезмерно прямолинеен и честен до скрежета в зубах. Наврать, конечно, не дурак, умеет делать это мастерски, но не во вред, а в сугубо личных целях — поржать. Обожает устраивать другим шуточные подставы, розыгрыши, подстёбывать и подкалывать, а ещё — устраивать сюрпризы. Кстати, ревнив, но старательно и умело это скрывает, при этом молчит и утверждает, что всё в порядке. При этом дружелюбен и непосредственен. Своенравный собственник, свободолюбец, нарцисс и просто славный парень с хорошим чувством юмора. Грубоват, хамоват, но обаятелен и галантен. Падок на лесть, внимание и восхищение. Обожает удивлять, эпатировать и изумлять. Умеет добиваться своего в силу своей самодостаточности и упёртости. Настойчив и находчив, никогда не растеряется, врасплох его застать тоже проблематично хотя бы потому, что он благодаря своей трепливой натуре всегда найдётся и не полезет за словом в карман. Не любит жаловаться на какие-то свои проблемы, не переваривает, когда его жалеют, сочувствуют, ведь ему хочется для всех оставаться сумасшедшим идеальным героем. Себя обожает и себе любимому в дифирамбах не отказывает.
Моя мечта: поставить обогреватель в морозилку,
включить его и посмотреть, кто кого.
  Феерический идиот. Выдумщик, фантазёр, естествоиспытатель, который из любопытства влезет даже в высоковольтку, если ему скажут, что это супер-офигенное изобретение магического мира, которое никоим образом не имеет права остаться без его внимания. Хотя последнюю часть фразы договорить вы не успеете — он уже влезет и получит свои положенные 220 в лоб. Человек «в поле ветер, в попе дым». Девиантность во всей красе и различных проявлениях налицо. Мастерски может влипать в сумасшедшие авантюры и не терять при этом своей врождённой доброты и беспрестанного жизнелюбия и оптимизма. Его девиз по жизни: «Мозг, увидишь мысль, не трогай — она моя!» Бредогенератор и неиссякаемый фонтан идей. Часто где-то не здесь и в своих идеях, мыслях и мечтах. Местами параноит. В процессе очередной выдумки может рассуждать вслух, записывать, что-то мастерить прямо на ходу, и идеально, если в этот момент кто-то другой завязывает ему галстук, причёсывает и чистит мантию. Хорошо, хоть волшебная бритва освобождает руки по утрам.
— Так тебе что дарить-то на день рождения?
— Терпение, блин.
  Терпения Джону и правда не хватает. Он быстро раздражается, легко вспыхивает, но и так же просто остывает, не являясь злопамятным. Он вполне может вступить в словесную перепалку, даже в драку или дуэль, если особенно сильно заденут то, что ему дорого, но за такими вещами его практически не замечали. Он всегда предпочитает гордо отшутиться, аргументируя тем, что не хочет опускаться до уровня своего оппонента, чем покажет себя со стороны драной кошки, которой дай только повод и волю поцапаться. А так вообще забывчив, что нередко играет ему не на руку. Конечно, когда он забывает зло и вообще плохое — это прекрасно. Но когда он забывает подписать какие-то бумаги в школьной документации или поздравить маму с годовщиной свадьбы, то тут уже получает дополнительные шишки в коллекцию к тем, которые он собрал благодаря своей тяге к приключениям. Зато благороден до умопомрачения. Готов близкому другу отдать последнюю рубашку, вступиться за невинного на улице и подобрать голодного котёнка.

No great man lives in vain. The history of the world is but the biography of great men.

Родословная:
Эглантайн Кэмпбелл (ур. Паффет) — мать, полукровка, 48, не очень известная изобретательница, выпускница Хаффлпаффа.
Леннокс Кэмпбелл — отец, полукровка, 46, в прошлом — ловец команды «Стоунхейвенские Сороки», сейчас — тренер молодёжной сборной «Сорок», выпускник Ревенкло.
Биография:
  «Мой отец, Леннокс Кэмпбелл, прекрасный игрок в квиддич, женился довольно рано — сразу после выпуска из школы. Он был молод, горяч и безумно приятгателен, прямо как я! Поэтому его желали многие девушки, но женился он на одной. На ком — не важно. Кого интересует какая-то там полукровная хаффлпаффка с самонамыливающейся тряпкой? Ха-ха, шучу, конечно. Эглантайн охомутала бедного парня, когда ему было семнадцать. Да он, по чести сказать, не сильно-то сопротивлялся, как и его родители. Тем более мадемуазель была в положении... В общем, моя мать старше отца на два года, получила его путём «залёта» исключительно по большой и чистой любви, но в доме всегда хозяином был Леннокс. И меня он воспитывал, перехватывая инициативу у мамы при каждом удобном случае.
  Мне было четыре, когда отец взял меня за руку и повёл среди ночи к обрыву. Мы стояли на самом краю, бездна разверзалась перед нами, и я никак не мог увидеть, есть ли что-нибудь там внизу. Но глаза упирались только в беспросветную темноту, и я больше не мог этого терпеть, а потому задрал голову вверх и там увидел тоже бездну, только совсем иную. Она сияла звёздами, завихрениями Млечного пути, манила созвездиями и призывным мерцанием. Я потянулся жадной рукой туда, ввысь, в несеба, но прижимающая к планете бессердечная сука-гравитация не желала пускать меня, и почва вдруг начала осыпаться под ногами. Комья земли и куски песчаника крошились и падали вниз, в огромную пропасть, и я заскользил вниз. Отец крепче сжал мою руку и схватил второй пятернёй за шиворот, кое-как выволок обратно и не проронил ни слова. До шестнадцати лет я панически боялся подходить к каким-либо тёмным ямам, обрывам и люкам.
  Не скажу, что я был послушным ребёнком. Но и проблемным себя не назову. Я был любознательным. До такой степени, что доводил родителей и приходящих учителей до белого каления своими нескончаемыми «почему». Некоторые преподаватели не выдерживали и просто отказывались дальше со мной работать. Мама и папа считали, что я изверг и несносный мальчишка. Я считал, что учителя слабые и ничего не знают. Я не сидел над книгами. Мне это было неинтересно, скучно, да и не хватало терпения и усидчивости. Гораздо лучше я усваивал любую информацию на слух или опытным путём. Опытный путь всегда давался в разы лучше, потому что Великий Метод Тыка и россыпь метафорических и вполне реальных шишек давали и оставляли в моей голове больше знаний, чем любой даже самый гениальный фолиант. Художественные книжки я читал вслух. Садился с кем-то рядом и читал, раздражая тем самым самых терпеливых их тех, кто меня окружал на тот момент. В школе появились ещё более терпеливые, которые не бесились от этого моего свойства, и их я особенно любил и уважал. А ещё появились совсем не терпеливые, и благодаря им я приучился читать про себя. Не считая моментов, когда рядом находились терпеливые.
  Первый всплеск магии произошёл, когда мне было восемь. Я наткнулся на лазиля, которому понравился не сразу, и именно поэтому мне пришлось убегать, сверкая пятками. Не в прямом смысле, конечно. И не успел я глазом моргнуть, как оказался на каменном заборе ближайшего дома, оставив недружелюбно настроенное животное внизу. Понятия не имею, как у меня это получилось, но после, когда всё закончилось, я был вне себя от восторга. У меня вышло проделать то же, что когда-то удалось Гарри Поттеру в его детстве! Дааа, я был ярым фанатом самого знаменитого мальчика Магической Британии. Хотел подражать ему, даже выпрашивал у родителей круглые очки, а они в ответ делали круглые глаза и говорили, что я свихнулся и что моё зрение вполне позволяет обходиться без дополнительных агрегатов.
  Мне было уже одиннадцать лет и почти пять месяцев, когда я впервые сел на поезд в Хогвартс. Какой ребёнок не испытывал страстного волнения перед прибытием в эту поразительную школу и дрожи восхищения и удовольствия при нахождении под величественными сводами замка? Каждый, каждый ребёнок-первокурсник. И я в том числе. Но больше всего мне хотелось забраться на стол и стянуть одну из парящих свечей. Я даже пытался это сделать, когда оказался за столом Хаффлпаффа, но меня довольно убедительно дёрнули за мантию, и я, задев посуду своими длинными ногами, обрушился на пол, а на скамье осталась моя пятая точка и задранные к потолку ноги, с которых сползли штанины и оголили щиколотки с носками не очень похожих цветов. На меня прилетела пара тарелок и столовых приборов, и как вилка не воткнулась мне в глаз, я до сих пор не пойму, но взрыв хохота избавил меня от необходимости об этом думать в ту минуту. Ко мне, тогда столь неуклюжему, длинноногому, длиннорукому и длинноносому, моментально приклеилась кличка, дающая отсылку к литературному персонажу Франкенштейну — Фанкенштейн, забавное чудовище. Мои однокурсники с первого дня были уверены, что я буду веселить их своими выходками, провалами и косяками все семь лет. И, по чести сказать, они оказались правы.
  Мне было пятнадцать, когда я влюбился. Учёба, и без того ходившая ходуном от обилия разнообразных оценок от Т до П и не имевшая никакой постоянности и устойчивости, вовсе готова была пойти прахом. Прекрасная и умная гриффиндорка, ради которой я был готов бросить всё и пойти на край света, наплевав на правила, стремления, свои подпольные изобретения, бросить всё к её ногам и при необходимости отдать жизнь. Хотя, конечно, я предпочитал, чтобы обе наши жизни были в целости и сохранности. Но нескладная бестолочь, которая не могла связать по делу двух слов, ей была ни к чему, поэтому я взялся за учёбу. Скучный, мягкотелый и назойливый влюблённый её вряд ли заинтересовал бы, поэтому я взял себя в руки и молчал в тряпочку. Я старался вырабатывать, улучшать и совершенствовать в себе те качества, которые могли бы зацепить отважную и бойкую даму моего сердца. Но взаимностью она не отвечала, а моя пылкая любовь прошла с пиком пубертатного периода.
  Я справился с СОВ исключительно благодаря своим чувствам и желанию вырасти, быть достойным своей избранницы. Из-за неё я вечерами отрабатывал неподдающиеся мне заклинания, а ночами зубрил скучные формулировки учебников. Меня жестоко отвергли после признания, для которого понадобилось немало смелости, и после этого я, потерпевший фиаско на чувственном поле, целиком ушёл на поле научное. Весь мой интерес составляли постоянные дурацкие эксперименты, потому что я хотел походить на мать и даже стать лучше; общение с волшебными существами через посредничество лесничего; несметное число чертежей планет, созвездий, небесных тел и дополнительные занятия с преподавателем, увенчивающиеся наблюдениями в громоздкие телескопы за поверхностью объектов с мечтами найти там однажды жизнь и разум.
  ЖАБА сдал... ну, потому что мог. Мной были выбраны такие предметы, как Заклинания, Астрономия, Нумерология, Защита от Тёмных Искусств, История Магии, УзМС и Травология. Не спрашивайте! Я сам не был уверен, зачем сдаю некоторые предметы. Но просто я мог. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что дельным изобретателем мне не стать, в Отдел Тайн не пробиться никоим образом, а больше нигде свои истинные умения, навыки и интересы применить не мог — они просто были не востребованы где-либо ещё. А потому я и решил попробовать научить других тому, что знаю и умею сам. Профессор МакГонагалл не очень-то торопилась принимать меня с распростёртыми объятьями в лоно родной школы: жив был в памяти ещё образ нескладного, беспокойного, шебутного мальчишки-почемучки, вечно находящегося где-то в своём мире и фонтанирующего внезапными, не всегда адекватными на первый взгляд, но нередко действующими идеями. Они, кстати, работали в основном только из-за шоковой терапии или из-за удачного стечения обстоятельств.
  Однако я смог продемонстрировать директору свои способности донести до юных умов светлую мысль, и поэтому она приняла меня на должность преподавателя Астрономии, но под неустанным контролем и с испытательным сроком. И вот... я здесь уже одиннадцатый год, и меня даже ни разу не пытались вышвырнуть отсюда. Хотя до меня на эту должность претендовало десять соискателей — слух о самоличном увольнении предыдущего профессора быстро распространился. Коллеги, на тот момент таковыми ещё не бывшие, переговаривались, кивая на меня, мол, это одиннадцатый претендент, полетит туда же. Но я никуда не полетел. А кличка так и сохранилась.
  А ещё я тихо слегка завидую нынешним студентам: у них появился такой безумно любопытный предмет как Техномагия. Для меня это в их возрасте было только мечтой, которая у современных детей превращается в реальность. И я с огромным любопытством бросаюсь ко всему новому и более ли менее доступному хотя бы в теоретической форме. Чёрт, прогресс, ты прекрасен! И я люблю тебя всею душой, а ещё обязательно постараюсь внести в твоё развитие что-то своё.
Джер-ронимо!»

It's your turn, so take a seat we're settling the final score.

Связь:
У Лоркана есть, давайте не будем, пожалуйста.